2022-7-31 14:30 |
"Очень странные дела", сезон 4 (Stranger Things 4). Создатели - братья Дафферы, в ролях Вайнона Райдер, Дэвид Харбор, Милли Бобби Браун, Сейди Синк. США, 2022. В "Очень странных делах" давно нет ничего особенно странного.
Все чудеса популярнейшего сериала братьев Дафферов - чисто внешние: очередная сюжетная загогулина, дизайн очередного монстра, позаимствованного из все той же игры "Подземелья и драконы" (Dungeons & Dragons). Что же до авторского метода, то тут по-прежнему никаких сюрпризов: продолжая четыре сезона кряду оставаться каталогом поп-культуры 1980-х, сериал только расширяет номенклатуру - теперь вот очередь дошла до "Кошмара на улице Вязов" и "Металлики".
Но если чайный пакетик, завариваемый в четвертый раз, не только совершенно не надоедает широкой публике (свежий сезон "Дел" поставил разнообразные рекорды по просмотрам и познакомил весь мир с певицей Кейт Буш), но и заставляет критиков формулировать кудрявые теории (Антон Долин, скажем, посвятил четвертому сезону большую рецензию и длинный выпуск на ютьюб-канале) - это выглядит действительно странно. И побуждает вглядеться в феномен пристальней.
Спору нет, Stranger Things 4 - зрелище яркое, тут есть чему подивиться: от хронометража некоторых серий (финальная, девятая, длится почти два с половиной часа) до обилия звучащих с экрана русских слов (одно из важных мест действия - секретная советская тюрьма на Камчатке, густо заросшая древовидной клюквой размером с баобаб; снимали тюрьму, кстати, частично в Вильнюсе). Но зрительское удивление, опять-таки, поверхностное: ишь какой забористой сделали на этот раз хоррорную линию, гля, каких спецэффектов наворотили, прикинь, аж до Советского Союза доехали!. . Это изменения чисто количественные и часто настораживающие: с ростом популярности сериала и его бюджетов Дафферам все более явственно отказывает чувство меры. Растет не только хронометраж, географический размах, могущество злодеев - растет еще количество, длительность и сентиментальность монологов, зачитываемых героями в перерывах между схватками с инфернальными сущностями. Фирменной особенностью "Очень странных дел" всегда было сочетание детско-юношеской, а также ностальгической чувствительности с хоррорным зверством - повысив в четвертом сезоне степень садизма (Левая нога - хрусть, пополам! Правая - хрусть, пополам!. . ), Дафферы механически усилили и слезливый пафос.
Вообще избыточность, все более откровенная, этой истории совершенно не к лицу. Обеспечивший "Делам" культовый статус первый сезон, притом что отнюдь не был бюджетным, ограничивался пределами городка Хоукинс, а команда главных героев насчитывала в нем всего четвертых детей (плюс несколько братьев, сестер и родителей, плюс девочка-найденыш с порядковым номером). Теперь персонажей в сериале столько, что их приходится разбивать на бригады, отправлять кого в Калифорнию, кого на Камчатку, и все равно половине нечего делать (Джонатану, Уиллу, да и Майку).
Финальная серия четвертого сезона поражает не только тем, насколько она длинна, но и тем, сколь безбожно затянута. В сериале теперь очень много всего: героев, слов, визуальных эффектов, цитат, тем, мотивов. Однако, похоже, именно в этом утомительном изобилии кроется секрет успеха "Дел" у взыскательных зрителей: они, зрители эти, могут выбрать самую близкую себе, наиболее "цепляющую" их тему - и развивать ее уже в собственных текстах и монологах.
Так, упоминавшийся Антон Долин написал, что ностальгирующие по 1980-м "Дела" - на самом деле жгуче актуальная история: ведь речь в ней идет о том, как в уют и благодать провинциальной Америки вдруг прорывается леденящий ветер из инфернальной Изнанки, а потом и вовсе начинается светопреставление. Успешному интеллектуалу из Москвы видится в этом метафора крушения его собственного уютного мира: жил себе преспокойно столичный креативный класс, закусывал в гастропабах, читал и слушал лекции, брал друг у друга интервью - и вдруг война с Украиной, репрессии, эмиграция, апокалипсис сегодня.
Можно посмотреть на сюжет четвертого сезона с другого ракурса - и тоже обнаружить его почти публицистическую злободневность. Ведь теперешний главный монстр, Векна, охотясь на жертв, использует их чувство вины. Из всех главных героев он выбирает рыжую девочку Макс (Сейди Синк), чувствующую себя виноватой в смерти брата, что погиб в конце третьего сезона. Нет в современно мире, по ту и по эту сторону Атлантики, понятия более актуального, чем вина - личная и коллективная.
Именно на чувство вины ловят своих жертв нынешние идеологи и моралисты. Мужчины виноваты перед женщинами, большинство - перед меньшинством, белые - перед черными, русские - вообще перед всеми.
"Со времени Иисуса невиновных нет", - как пел в тех же восьмидесятых еще не добавленный Дафферами в свой каталог Егор Летов. Но если кто-то рядом велеречиво и с надрывом говорит о вине, не стоит послушно впадать в транс. Любители таких разговоров вечно ссылаются на мораль, но на самом деле они - злобные монстры.
.
Подробнее читайте на vesti.lv ...
