Российская писательница Анна Старобинец поделилась жуткой историей, которую она лицезрела в Юрмале. Об этом она написала в социальных сетях. «Короче, 3 часа дня, Левочка спит, няня ушла по делам, моя дочь и ее подружка в магазине, я сижу и работаю.

И вдруг на улице, прямо у нашего уютного домика, под окнами Левиной комнаты, раздаются адские женские крики - на визге, не очень членораздельно. Выбегаю на улицу и вижу следующую картину: темнокожая девушка-подросток, красивая, хорошо одетая, истошно орет по-английски на белую девушку-подростка, красивую, хорошо одетую, с трогательным таким хвостиком, похожую на длинного, нескладного цыпленка (обеим, как выяснилось позже, по 17 лет). Мои девочки как раз вернулись и стоят у входа в наш домик, отвесив чавки (обеим по 15 лет).

Спич орущей в переводе с английского звучит примерно так:

- Ненавижу тебя, сука, не смей никуда уходить, я приехала к тебе в эту гребаную дыру, я тут абсолютно одна, я черная, я не знаю языка, и вокруг меня эти страшные люди! - тут она указывает рукой на меня и моих девиц.

Девушка-цыпленок в ответ безутешно и очень громко рыдает. Вокруг другие домики, в домиках и рядом с домиками кое-где пасутся отдыхающие, всем пох. Ну, ладно, не под их же окнами орут.

Я немножко охреневаю и по-английски им говорю обеим:

- Не могли бы вы немножко потише, у меня спит ребенок. И не нужен ли вам какой-нибудь хэлп, может, вас кто обидел?

Обе на секунду умолкают, темнокожая девушка говорит «сорри», цыпленок вдруг по-русски, без акцента говорит: «Простите, пожалуйста». Темнокожая девочка включается снова, на той же громкости:

- Чего тебе еще надо? Почему тебе все не так? Твоя мать тебя любит, твоя сестра тебя любит, даже я тебя нахер люблю, хоть ты и такая тварь! А вот меня никто не любит, и вообще у меня отец умирает! Тебе что, так сложно меня поддержать?!

Длинный Цыпленок садится на землю и продолжает рыдать, попутно задыхаясь в панической атаке.

Я говорю на обоих языках, что сейчас принесу воды, ухожу, возвращаюсь с водой, ситуация изменилась: рядом с цыпленком и орущей нарисовались какие-то две тети, одна постарше, другая помладше, и абсолютно невозмутимо стоят и слушают этот ор. Я даю Цыпленку воду. Она берет стакан, но не пьет, продолжает хватать ртом воздух, та, что постарше, забирает у нее стакан и протягивает обратно мне, по-русски говорит:

- Спасибо, она не хочет. Вообще, не обращайте внимания.

- А вы кто?!

- Я ее мама, - указывает на Цыпленка. - А это ее подружка из Америки, - показывает на темнокожую, - А это моя сестра, - на тетю помладше. - Вообще мы все живем в Америке, приехали отдохнуть на родину.

Цыпленок кричит матери по-английски:

- Скажи им, скажи им, что она делала! - потом добавляет по-русски:

- Она меня била!

В это время темнокожая девочка-подружка валит Цыпленка на землю, хватает за волосы и бьет лицом об асфальт. Девочка-цыпленок истошно кричит. Мама девочки абсолютно спокойно стоит, чуть отвернувшись, типа «меня здесь нет». Соседям по курорту тоже вроде как окей.

Я говорю:

- Эй, вашего ребенка бьют. Почему вы не вмешиваетесь?

Тут наконец из ступора выходят мои 15-летки и говорят:

- Так она ее и до этого уже била по спине и за волосы таскала, мы тут уже какое-то время стоим.

Мать Цыпленка говорит:

- Это так только кажется, на самом деле, ничего страшного, обычные подростки, просто поссорились. Моя дочь весь день очень плохо себя ведет и грубо разговаривает, у ее подруги просто сдали нервы.

Я подбираю челюсть, говорю:

- В смысле просто поссорились? Она только что у всех на глазах избила вашу дочь, вон у нее рот в крови.

- Я ничего такого не видела.

- Ну,- говорю, - я зато видела, так что я вызываю полицию.

Пока ищу номер латышской полиции, мама и тетя Цыпленка поднимают, темнокожая подружка отнимает у нее мобильный, по которому Цыпленок в истерике пытается связаться со своим бойфрендом («Ты сейчас не будешь ему писать!»), мама равнодушно на это смотрит. И ее под белы рученьки уводят в дом неподалеку. Подружка при этом покрикивает на английском:

- Не притворяйся, ты можешь идти сама! Иди сама! Ты просто манипулируешь и привлекаешь внимание!

Я решаю, прежде чем связаться с полицией, связаться с хозяйкой дома, в котором они живут, хотя бы точный адрес спросить, хозяйки нет, но приходит ее коллега не то родственница, выслушивает нас, сообщает, что вообще-то это все «чужие семейные дела», в которые «мы лезть не должны», и к тому же «некоторых подростков очень даже нужно бить, это им только на пользу».

Включаются мои девочки, практически хором:

- Людей нельзя бить! Насилие - не чужое семейное дело!

- Угу, - говорю, - не чужое, мы хотим вызвать полицию.

Тетя говорит:

- Ладно, подождите минуту, я хоть посмотрю, что там происходит. Заходит к ним в дом, через минуту выходит вместе с мамой Цыпленка, та кидается ко мне:

- Мы девочек развели по разным комнатам, все хорошо, у этой подружки умирает отец, а ее сестра пыталась покончить с собой, она на нервах, она все равно через 3 дня уезжает, пожалуйста, не вызывайте полицию. Моя дочь ужасно себя ведет, она всех оскорбляет, она кого хочет доведет.

- То есть, говорю, вам кажется нормальным, что подруга вашей дочери ее бьет на ваших глазах?

- Ну, я такого не видела. Девочки просто ссорились.

Включаются мои:

- Вы все видели! И мы все видели! Это было насилие!

- Пожалуйста, не надо полицию, вы не понимаете, будет только хуже всем, - мать пускает слезу.

Я говорю:

- Ну как вы можете, это же ваша дочь, ее бьют, она жертва! Почему вы ее не защищаете?

- Мне очень жаль, что так вышло.

- Разрешите мне, говорю, если можно, зайти к вам в дом и поговорить с вашей дочерью?

- Да, пожалуйста.

Заходим в дом - большой, дорогой, набитый милейшими американскими детишками разных возрастов (две семьи двух этих сестер из Латвии, у каждой по 4 ребенка, отцы-американцы типа ждут их в США), все очень цивильно, маленькие дети веселятся, те, что постарше, явно напуганы произошедшим.

Темнокожая девочка сидит, закинув ногу на ногу, в гостиной со своим мобильником и цыплячьим мобильником и деловито что-то строчит в чатах. Вокруг нее все ходят на цырлах, ощущение такое, что ее боится вся семья (но ведь бред же? просто подросток, вида не криминального, симпатичная, прилично и со вкусом одетая, но чувствует себя явно хозяйкой положения; дикий бред!).

Та, которая Цыпленок, оказывается Настей. Рыдает в отдельной комнате. Захожу, когда остаемся одни, спрашиваю, вызвать ли мне полицию.

- Нет, не надо. Я не хочу. Я только хочу, чтобы мне отдали мой телефон, и я тогда свяжусь с моим бойфрендом.

Входит мать, я спрашиваю, в курсе ли она, что подружка отобрала телефон.

- Да, она его пока забрала, чтобы Настя не связалась со своим бойфренд.

- А почему бы ей не связаться, если она того хочет?

- Потому что она в истерике, мало ли, что она наговорит.

Я говорю:

- Верните Насте телефон.

Мать испуганно на меня зыркает, отправляет к подружке почему-то мальчика лет пяти, тот возвращается с телефоном. Мама говорит:

- Мы их будем держать в разных комнатах, подруге поменяем билет на ближайший рейс, у нее отец умирает, у нее сестра не в себе, пожалуйста, не зовите полицию, не надо портить ей жизнь.

Я дожидаюсь, пока Цыпленок Настя напишет бойфренду, возвращаюсь к себе, абсолютно уже не понимаю, как правильно поступить. Мои девицы требуют вызвать полицию:

- Это насилие, мы обязаны вмешаться, мало ли кто у кого умирает!

Я говорю:

- Но сама эта Настя не хочет полицию.

- А жертва всегда не хочет, она боится, что все станет еще хуже.

Короче, девочки - с моего разрешения - пошли к ним, их, опять же, пустили, они позвали к нам Настю-Цыпленка, ее мама не возражала.

Напоили Настю чаем, поговорили. В сухом остатке: «Подружка всегда была немножечко tough, могла слегка толкнуть, но чтобы прямо вот бить, такое впервые. Мама считает, что я сама виновата, потому что неуважительно относилась к гостю. (И гостю, конечно же, по доброй латышской традиции полагается в таком случае отпиздить хозяина, хм). Телефон вернули, но подруга успела позвонить моему бойфренду и сказать, что я ее обижаю и что я ужасный человек, а она несчастная черная девушка в незнакомой стране. Она вообще считает, что, если она person of color, ей можно вести себя так. Но я больше с ней общаться не буду».

- Может, все же полицию?

- Ну, я подумаю, посоветуюсь с бойфрендом. Если что, сама вызову.

Ушла. Полиция не приезжала.

Очень, очень странная хрень. Чего-то явно не хватает в этом паззле. Очень странное ощущение, что все каким-то образом подчинены этой 17-летней гостье. Но, может быть, я просто достраиваю. Так и не знаю, как надо было поступить. Они граждане США, скоро уедут, девочки несовершеннолетние, если ни они, ни мать не подтвердят факт насилия, но есть свидетели, то есть мы, тогда что? Каково было бы развитие действия? Чио вообще в этом случае сделает полиция Латвии?", - закончила рассказ Анна.

Подробнее читайте на vesti.lv ...

52 +