фото показано с : vesti.lv

Знать о себе все может только сам человек - да и то не всегда. Поэтому так интересно читать дневники известных людей: личное высказывание всегда ценится на вес золота. Предлагаем список 14 книг, в которых знаменитые женщины откровенно говорят о себе.

Поэтизированный, полный тонких замечаний и наблюдений дневник Сэй-Сенагон, служившей придворной дамой у японской императрицы, - потрясающий памятник культуры. Он был написан в конце X века, и во многом только благодаря ему мы хоть что-то знаем о средневековой Японии. Читая «Записки у изголовья», понимаешь, что расстояние в тысячу лет значительно с точки зрения технического прогресса, но сам человек (с его проблемами, счастьем и несчастьем) изменился мало. Идеальная книга для неспешных долгих вечеров.

Хозяйственная служба при дворе, что ни говори, дело хорошее. Для женщин низкого происхождения нет ничего завиднее. Но такое занятие вполне годится и для благородных дам. Лучше всего подошли бы хорошенькие молодые девушки в красивых нарядах. Но зато дамы чуть постарше знают все правила этикета и держатся так уверенно, что глаза на них отдыхают.

Я думаю, что из женщин, состоящих на хозяйственной службе, надо отбирать самых миловидных и наряжать их по самой последней моде. Пусть они носят шлейфы и китайские накидки.

Екатерина Великая, «Мои записи»

Екатерине II, как и подобает императрице, некогда было вести полноценные дневники - но вот делать небольшие заметки и состоять в активной переписке с видными деятелями культуры XVIII века она обожала. Статус «просвещенного монарха», как-никак, обязывает к этому. В книге «Мои записи» собраны разрозненные тексты, написанные императрицей. Интересно, как сквозь велеречивые обороты проглядывает характер этой женщины - сильной, требовательной и иногда заискивающей. Из письма Вольтеру:

М. г. Я только что получила ваше письмо от 22-го декабря, в котором вы решительно даете мне место среди небесных светил. Я не знаю, стоят ли эти места того, чтобы их домогаться, но я, во всяком случае, нисколько не желала бы находиться в числе всего того, чему человечество поклонялось столь долго. В самом деле, как бы ни было крошечно чувство самолюбия, но едва ли можно желать видеть себя в положении, равном с тем, которое принадлежит разным луковицам, кошкам, телятам, ослиным шкурам, быкам, змеям, крокодилам, животным всякого рода и пр. , и пр. Ввиду такого перечисления благотворимых предметов, где тот человек, который решится мечтать о воздвигаемых ему храмах?

А потому, прошу вас, оставьте меня на земле; тут, по крайней мере, я буду в состоянии получать письма ваши и ваших друзей, Дидро и д’Аламбера, тут, по крайней мере, я могу быть свидетельницей того участия, с которым вы относитесь ко всему, что служит к просвещению нашего века.

Матильда Кшесинская, «Воспоминания»

Алексей Учитель снял о знаменитой балерине начала XX века фильм «Матильда». Перед работой над картиной он изучал ее мемуары. Матильда Кшесинская, прожившая почти 100 лет, эмигрировавшая из России, написала воспоминания вместе со своим мужем, великим князем Андреем Владимировичем. Подробности быта, история семьи, жизненные перипетии, пышные императорские балы, театральные интриги - все описано в мельчайших подробностях блестящим русским языком, по которому в наше время все уже успели соскучиться.

Я очень любила проводить лето в имении Красницы около станции Сиверской, в шестидесяти трех верстах от Петербурга по Варшавской железной дороге. Отец купил его у генерала Гаусмана. На возвышенном берегу реки Орлинки был расположен прекрасный двухэтажный деревянный дом, откуда был вид на долины и поля далеко вокруг. Отец устроил дом по-своему, обшил вагонкой и заново окрасил стены, но главной переделкой была постройка обширной столовой, так как старая была мала для нашей семьи и постоянно наезжающих гостей. Старая столовая была снесена, а на ее месте отец построил новую, просторную, светлую, где помещался огромный стол, за которым можно было свободно разместиться.

Эльза Скиаппарели, «Моя шокирующая жизнь»

Эльза Скиапарелли не нуждается в лишних представлениях: один из самых эпатажных дизайнеров, автор безумных шляп, сумок и платьев, она дружила с доброй половиной известных людей XX века, среди которых был, например, Сальвадор Дали. Автобиография получила название под стать всему, что она делала в моде - «Моя шокирующая жизнь». Воспоминания особенно интересно читать благодаря умению Эльзы делать тонкие жизненные наблюдения и, конечно, скрашивать будни остроумными замечаниями.

До сих пор мы проживали мое приданое, и вначале-то не очень солидное. Средства таяли, а муж все время витал в облаках и оказался неспособным акклиматизироваться в суровой нью-йоркской атмосфере. Наша маленькая комната не предназначалась для длительного проживания, а постояльцы отеля, большей частью люди солидные, ценили добрую репутацию. Муж проводил все время в прогулках; когда мы поженились, он, вегетарианец, не пил спиртного, но нью-йоркская суета, всеобщий ажиотаж подействовали на него, и он не устоял перед искушениями этого города, и это сказалось на нем самым разрушительным образом. Кроме того, его вознамерилась соблазнить Айседора Дункан. В маленькой комнате скинула с себя одежды и принялась танцевать перед ним. Лично я не одобряла подобных представлений; но, возможно, мое мнение изменилось бы при чужом муже.

Айседора Дункан, «Моя жизнь»

Кстати об Айседоре Дункан: знаменитая танцовщица также не устояла перед соблазном написать книгу воспоминаний. Темпераментная и страстная женщина, она всегда поступала, советуясь скорее со своим сердцем, чем с разумом - от этого, конечно, ее жизнь и сложилась в такой сложный и запутанный узор. Читать мемуары Дункан увлекательно так же, как первоклассный роман. Острый язык, чистые эмоции и обилие известных людей на страницах книги - все это здесь есть.

Как можем мы написать правду о самом себе? Да и знаем ли мы ее? Существует множество представлений о нас: наше собственное, мнение наших друзей, любовника и, наконец, врагов. У меня есть основательные причины это знать: вместе с кофе мне подавали по утрам газетные рецензии, из которых я узнавала, что я красива, как богиня, и гениальна; еще не перестав радостно улыбаться, я брала другой лист и узнавала, что я бесталанна, плохо сложена и настоящая ехидна.

Сельма Лагерлеф, «Морбакка»

Морбакка - название семейной усадьбы, где выросла знаменитая детская писательница Сельма Лагерлеф. Будущий автор «Чудесного путешествия Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции» обожала это место. Здесь она провела все детство, здесь она тяжело болела, научилась заново ходить и слушала сказочные истории, которые ей рассказывала бабушка. Во многом именно эта усадьба повлияла на то, каким писателем в итоге стала Сельма Лагерлеф. После смерти отца дом был продан за долги, и только спустя долгие годы, получив Нобелевскую премию, ей удалось выкупить все имущество обратно. Вернувшись в Морбакку, Лагерлеф написала одноименную книгу о своих детских воспоминаниях.

Процессия остановилась в парке на одной из вырубок. Кресло поручика опустили наземь, и его завороженные глаза узрели воздвигнутый из цветов и листьев грот, где на пьедестале, в окружении стайки маленьких нимф, стояла Флора и дивно звучным голосом пела гимн во славу создателя сада.

- О, мне бы следовало догадаться, Хедда, - крикнул поручик прелестной богине цветов, - мне бы следовало догадаться, что ты про меня не забудешь!

Марина Цветаева, «Дневниковая проза»

Читать дневниковые записи Марины Цветаевой - пусть даже разрозненные, с временными провалами, хаотичные - так же интересно, как и ее стихи. Сложный человек, она всегда обостренно чувствовала жизнь, и это сказывалось в каждой строчке, написанной ею. Поклонники ее творчества с легкостью даже в дневниковых записях уловят поэтический «рваный» ритм, свойственный поэту. «Дневниковая проза» - книга, обязательная к прочтению. В ней охвачен период жизни до 1920-х годов.

Было так. Смоленский бульвар, дом в саду. Вхожу. Комната как гроб. Стены из карточек: ни просвета. Воздух бумажный (не книжный, благородный, а - праховый. Так, разница между библиотекой и картотекой: там храмом дышишь, здесь - хламом!). Устрашающе-нарядные барышни (сотрудницы). В бантах и в „ботах“. Разглядят - запрезирают. Сижу против решетчатого окна, в руках русский алфавит. Карточки надо разобрать по буквам (все на А, все на Б), потом по вторым буквам, то есть: Абрикосов, Авдеев, потом по третьим. Так с 9-ти утра до 5 ½ вечера. Обед дорогой, есть не придется. Раньше давали то-то и то-то, теперь ничего не дают. Пасхальный паек пропущен. Заведующая - коротконогая сорокалетняя каракатица, в корсете, в очках, страшная. Чую бывшую инспектрису и нынешнюю тюремщицу. С язвительным простосердечием изумляется моей медлительности: „У нас норма - двести карточек в день. Вы, очевидно, с этим делом не знакомы“.

Эдит Пиаф, «Моя жизнь»

Предельно откровенный рассказ о прожитой жизни может позволить себе написать далеко не каждый человек. Тем более знаменитая женщина. Но Эдит Пиаф решила пойти именно этой дорогой: рассказать все о себе, ничего не приукрашивая и не утаивая. Результатом стала блестящая автобиография «Моя жизнь», читать которую волнительно и, может быть, даже стыдно. Пронзительный текст затягивает с первых страниц своей предельной откровенностью.

Мое прошлое, сколько ночей оно не давало мне спать! Длинная вереница лиц, неотвязно преследующая меня; мой отец, заставляющий меня петь на улицах; его любовницы, то ласкавшие, то колотившие меня; Малыш Луи - мой первый возлюбленный; Альберт - сутенер с площади Пигаль, с которым я жила; Лепле - владелец „Джернис“, в чьем убийстве меня обвиняли; и Раймон Ассо, и Поль Мерисс, и все мужчины, которыми я забавлялась или которые дурачили меня….

Марлен Дитрих, «Азбука моей жизни»

Культовая актриса XX века остается актрисой до конца: Марлен Дитрих, в отличие от Эдит Пиаф, решила идти проверенным путем при работе над автобиографией и «сгладить острые углы». Из книги мы не узнаем ничего о многочисленных любовных связях актрисы, о ее настоящем отношении к известным друзьям и коллегам по цеху, но в этом тоже есть интерес. Марлен Дитрих старается создать себе идеальный образ - таким, каким видит его она. Как ни странно, благодаря этому можно представить личность актрисы даже точнее, чем если бы она взялась откровенно говорить о себе. Парадокс!

Волосы всегда были моим „Ватерлоо“. Они почти не поддавались ни завивке, ни укладке, а уж о прическе, украшающей „легендарное“ лицо, не приходилось и мечтать. Ровно в шесть мы начинали их закручивать, затем шла сушка, которая обжигала кожу, но ничего не помогало. Тогда, вконец отчаявшись, мы хватали горячие щипцы, и только благодаря им я могла вовремя появиться перед камерой. В полдень от моих локонов оставались одни воспоминания. Гримеры были в отчаянии. Пока все обедали, мы пытались придать моим жалким волосам хоть какую-нибудь форму, но удавалось это не всегда.

Сьюзан Зонтаг, «Заново рождённая. Дневники и записные книжки»

Культовая американская писательница XX века, интеллектуал, любовница знаменитого фотографа Энни Лейбовиц, Сьюзан Зонтаг делала свои «записки на манжетах» в течение долгого времени. Только недавно на русском языке вышла первая часть этого своеобразного дневника, собранного по кусочкам сыном писательницы. Замечания о жизни и философии, культуре, морали, природе сексуальности и собственном творчестве - в каждой написанной строчке Сьюзан Зонтаг максимально откровенна. Хороший выбор для тех, кто любит глубокое интеллектуальное чтение.

Вспоминаю, как меня поразило (+ вызвало чувство собственного превосходства), когда однажды в Париже Г. сказала, что не знает, была ли она когда-либо влюблена. Я не могла понять, о чем она говорит. Я сказала, что со мной такого никогда не происходило. Конечно, нет. Так как для меня влюбленность равнозначна решению: я влюблена + мне нужно держаться за это чувство, то есть я всегда хорошо осведомлена.

Коко Шанель. «Жизнь, рассказанная ею самой»

Конечно, подборка дневников знаменитых женщин не может обойтись без автобиографической книги Коко Шанель. Великая Мадемуазель с той же смелостью, что бралась за переделывание мира моды, берется говорить о своей жизни. И у нее это отлично получается: ничего не стесняясь и не скрывая (разве что самые темные страницы судьбы), она рассказывает о себе откровенно, словно о литературном персонаже. Всем, кто любит моду и хорошие книги, обязательно стоит прочитать.

Вы можете осуждать меня сколько угодно. Я действительно жила у Бальсана, на деньги Бальсана, ездила с ним в Париж, спала с ним, каталась на его лошадях, одевалась за его счет и при этом его самого не любила. А он не любил меня. Просто приятельница, просто запасная любовница… Иногда милая, чаще очень забавная, в непохожести на остальных есть своя прелесть.

Игрушка? Возможно, но мне так хотелось спокойствия хоть ненадолго, хоть на чуть-чуть. Побыть лентяйкой, которую балуют, которой не нужно думать о том, где взять деньги, если заказчицы уехали отдыхать, чем платить за комнату, как сэкономить, чтобы купить простенькую ткань на платье.

Ингрид Бергман, «Моя жизнь»

Отличное подтверждение правила «талантливый человек талантлив во всем». Автобиографическую книгу Ингрид Бергман читать легко и очень увлекательно: словно смотришь замечательный сериал о блестящей светской даме. Любовь, взлеты и падения, размышления о жизни - книга Ингрид Бергман умна в той же степени, в какой умна сама актриса. И это здорово - о ее «остроте взгляда» и точности суждений до сих пор ходят легенды.

У меня никогда не появлялось желания купить норковую шубку. Когда я приехала в Голливуд и Дэвид Селзник узнал, что у меня ее нет, он был поражен. Он просто не мог этому поверить. У всех были норковые манто. А тот факт, что калифорнийский климат делал обладание ею совершенно бессмысленным, не имел никакого значения. Существовала мода: приезжая в гости, вы должны были бросить шубу в одной из дамских спален. Кровать была завалена грудой норковых манто. Она просто стонала под этой кучей.

Когда я однажды приехала в Нью-Йорк, Дэвид позвонил Дану О’Ши и попросил отвезти меня в магазин, чтобы купить шубу. Правда, покупал не он. Платить за нее мне пришлось самой. Помню, вернувшись в Голливуд и придя в гости, я бросила свою шубку на прочие и с неприятным удивлением обнаружила, что моя и вполовину не так красива, как остальные. Она была слишком дешева, поскольку я вообще не покупаю «самое дорогое». Кончилось тем, что я ее продала. Таков конец этой короткой истории.

Принцесса Диана, «Жизнь, рассказанная ей самой»

Незаконченную автобиографию принцесса Диана начала писать незадолго до трагической гибели в автокатастрофе. О собственной жизни и чувствах, об отношениях с мужем и детьми, о невозможности «прижиться» при королевском дворе Великобритании Диана рассказывает эмоционально, так что текст захватывает силой чувств. Не всегда получается принять сторону принцессы, однако сложно не поддаться силе, страсти и обаянию ее личности.

Я пришлась буквально не ко двору, я была в Балморале не нужна. Даже мужу не нужна, прежде всего мужу. Когда гостей не было за столом, он никогда не интересовался мною. Я наивно полагала, что стала главной женщиной в жизни своего мужа. Ничего подобного, главной была королева, потом королева-мать (бабушка), а мне вообще не отводилось никакого места.

Удивительно, но я не была нужна и остальным. Они словно выполнили все свои обязательства по отношению ко мне, формально включив в свою семью, и ни в малейшей степени не намеревались помочь мне действительно в ней освоиться. Я каким-то чудесным способом должна была постичь все их премудрости, влиться, вжиться, причем никому не помешав и никого не задев даже случайно.

Дайан Китон, «Кое-что еще»

Одна из культовых актрис XX века рассказывает о своем пути к славе, дружбе с известными людьми (среди которых, конечно, есть Вуди Аллен) и об атмосфере Америки 1960-1970-х годов. Книга привлекает внимание личной интонацией, которую берет Дайан Китон, и тем, что в центре внимания - не история успеха звезды (что было бы слегка банально), а трудные отношения актрисы с собственной матерью.

Какое же счастье, что Кенни не пал жертвой моих чар! Его нежелание видеть во мне актрису разожгло во мне азарт, и я отчаянно принялась искать лазейку, благодаря которой он все же дал бы мне шанс. Как всегда, в поисках лазейки мне помогла мама. Сидя на кухне за чашкой кофе, я пожаловалась ей, что Кенни все важные партии отдает Меган. Мама молча качала головой, но я точно знаю, что спустя пару дней она пошла поговорить с мистером Эйкином - я увидела их вдвоем в его кабинете. Что еще добавить? Дороти Диэнн Китон Холл могла быть очень убедительной, особенно если дело касалось ее детей.

После визита мамы к Кенни он стал потихоньку выпускать меня на сцену и в конце даже доверил роль Тряпичной Энн в «Стране игрушек». Видимо, я неплохо справилась, потому что после этого Кенни наконец начал воспринимать меня всерьез - и в этот момент я перестала воспринимать всерьез его. Вскоре я сказала маме, что не хочу больше ходить к мистеру Эйкину. Я уже научилась у него всему, чему могла. Я все еще коряво выражала свои мысли, но зато получила опыт выступлений и узнала, что без настойчивости на сцену просто не попасть. Я хотела, чтобы мою судьбу решала публика, а не мистер Кенни Эйкин. До встречи с ним я была уверена, что умру от горя, если не буду нравиться людям. Но я ошибалась - оказалось, что в мире полно таких вот Кенни Эйкинов, которым суждено было общаться со мной. Вне зависимости от того, нравилось им это или нет.

.

Подробнее читайте на vesti.lv ...

46 +