2019-10-27 18:00 |
В начале октября 1893 года рижская пресса информировала горожан о том, что в город прибыло отделение берлинской императорской панорамы. Оно разместилось на углу улиц Купеческой и Сарайной (нынешние Тиргоню и Шкюню).
Публике обещали Швейцарию, Энгадин, Рагац.
Крохотное объявление, всего несколько строк, а за ним целая эпоха, не имевшая кинематографа и развлекавшаяся другими доступными средствами.
Это сейчас есть телевидение, интернет, мобильная связь и прочие радости жизни, позволяющие без особых усилий посмотреть на все самые заброшенные уголки мира, через яркие образы узнать о всех новостях. Но в середине XIX века за неимением лучшего большую популярность поучили стереоскопы - приборы с парой линз для просмотра стереоскопических фотографий. Смотришь в ящик в обе дырочки на стереокарточку и видишь объемное изображение. Одна карточка сменялась другой, и зритель переносился из одного города в другой. Все хорошо, одно неудобно: зрелище рассчитано лишь на одного зрителя. Пока очередь дойдет до последнего, у него уже, может быть, и желание смотреть пропадет.
И тогда в Берлине начала 1880-х годов предприниматель и изобретатель Август Фурманн усовершенствовал это устройство, усложнив конструкцию. Приспособление стало громоздким, зато зрелищем могли одновременно наслаждаться до 25 человек. В основе конструкции - деревянный барабан диаметром 3,75 м, в стенах которого размещены 24 или 25 пар снабженных линзами смотровых отверстий. Зрители садились вокруг барабана, а перед их глазами перемещались стереоскопические картины - диапозитивы на окрашенных стеклянных пластинках размером 9 на 18 см. Изнутри пластинки подсвечивались лампами. Сначала газовыми, затем электрическими.
При помощи нехитрого механизма диапозитивы продвигались внутри барабана. Учитывая, что было абсолютно все равно, с какого слайда начинать просмотр, сеанс начинался одновременно для всех зрителей, примкнувших к волшебным окошкам.
Август Фурманн решил не мелочиться и назвал свое детище «Императорской панорамой» (Kaiserpanorama). Ученые и техники того времени использовали звучавшее более скромно и непонятно слово «фотопластикон», но Фурманн понимал, что на «фотопластикон» огромное число зрителей собрать проблематично, а вот на «Императорскую панораму» - без проблем.
Вскоре во многих городах Германии и по всей Европе появились десятки, затем сотни таких панорам. А чтобы зрители возвращались снова и снова, Август Фурманн еженедельно поставлял всем панорамам комплекты из новых 50 диапозитивов: фотографии из экзотических стран и репортажи о важных событиях. Он даже организовал экспедиции фотографов в экзотические края.
О том, какое впечатление эти с нашей современной точки зрения обыденные картинки производили на современников, особенно детей, дают яркие воспоминания философа Вальтера Беньямина «Берлинское детство на рубеже веков».
«Музыки, столь разнеживающей, когда путешествуешь в кинематографе, здесь, в „Императорской панораме“, не было, - пишет он. - Сильнее, чем всякая музыка, действовали на меня другие звуки, слабые, да, по существу и неприятные - звоночки. Звоночек раздавался за секунду до того, как картинка, дернувшись, отъезжала в сторону, оставляя пустоту, которую затем заполняла новая картинка.
При этих звоночках все застилала влажная пелена разлуки: и горы до самых подножий, и города с их зеркально чистыми окнами, и вокзалы с клубами дыма, и виноградники - до последнего крохотного листочка. Тут я понимал, что невозможно за один раз исчерпать все великолепие вида. И являлся план, так никогда и не исполненный, - назавтра снова прийти, чтобы досмотреть. Но еще до того как я на что-то решался, весь аппарат, скрытый от меня деревянным коробом, резко вздрагивал, картинка, шарахнувшись в маленькой рамке, ускользала куда-то влево, прочь с моих глаз. . .
. . . Я видел, что среди фиордов или под кокосовыми пальмами разливался тот же свет, что вечерами озарял мой ученический пульт со школьными тетрадками. Разве что иногда из-за неисправности проводки ландшафт внезапно лишался красок. Он простирался, безмолвный, под пепельным небом, а мне казалось, всего секунду назад я мог расслышать свист ветра и колокольный звон, если бы только слушал получше».
Любопытно, что даже появление кинематографа далеко не сразу порушило этот бизнес (для примера вспомним замечательный фильм «Ва-банк»!). Разве что после падения немецкой империи Фурманн переименовал «Императорскую панораму» в «Мировую». В 1928 году существовали еще 180 таких устройств, и лишь в 1939 году в Германии была закрыта последняя панорама. К этому времени Фурманн накопил коллекцию из 150 000 изображений.
Олег ПУХЛЯК,
историк
специально для газеты
«Неделя СЕГОДНЯ».
.Подробнее читайте на vesti.lv ...
