фото показано с : vesti.lv

Александр Ф. Скляр: наши музыкальные корни - русская народная песня, городской романс и цыганская песня Моя беседа с Александром Феликсовичем Скляром прошла перед его концертом, состоявшимся в московском «Академ Джаз Клубе».

Скляра, конечно, нужно видеть вживую на сцене - мощнейший голосина и невероятная харизма, неподражаемый артистизм, позволяющий ему мгновенно перевоплощаться, путешествовать между образами оголтелого панка и солидного интеллигентного крунера. И чувствуется в нем большая внутренняя сила, помноженная на недюжинный интеллект - тот самый случай, когда личность артиста органично вписывается в мир его песен.

Истоки

- В вашем творчестве присутствуют два начала. Во-первых, это очень жесткая музыка, основанная на хардкор-панке и даже на трэше. Во-вторых, традиционные городские песни, русский романс. И второе начало стало превалировать…

- В своем творчестве всегда придерживался принципа - то, что ты делаешь, должно гармонично совпадать с твоим внутренним миром. Незаметно вошел в когорту долгоиграющих артистов - за спиной уже длительная музыкальная история, в которую самому порой с трудом верится.

Тут надо бы рассказать с самого начала.

Начинал еще более сорока лет назад, во времена своей учебы в вузе - в группе Володи Рацкевича «Цитадель», позже преобразованной в знаменитую «Рубиновую атаку». Начинал в качестве звукорежиссера - Володя придерживался принципа, что любой музыкант должен сначала пройти школу построения звука. И это была очень серьезная школа: ведь Володя со своей группой являлись не любителями, а профессионалами, так как музыкой зарабатывали на жизнь. Сначала научился выстраивать им концертный звук - и только потом был допущен на вторую гитару.

При этом в каждый период жизни старался играть ту музыку, которая больше всего соответствовала моему душевному состоянию. Например, когда в 1986-м создавалась группа «Ва-банкъ», очень увлекался стилем рокабилли. Первая наша концертная программа, просуществовавшая, правда, очень недолго, была выстроена именно в этой стилистике. В ней был выдержан и наш первый магнитоальбом «Рок-коты и мы», который до сих пор пока официально не выпущен на современных носителях…

- Честно говоря, «Ва-банкъ» ассоциируется у большинства фанатов отнюдь не с рокабилли, а с куда более экстремальными жанрами…

- Люди из первого состава «Ва-банкъ», с которыми играл на заре существования группы, ушли в армию - и мне пришлось искать новых музыкантов. И этот второй состав был признан позднее «классическим». Те новые ребята пришли со своими идеями и самоощущением. Они тогда были «завернуты» на панке - и с точки зрения тогдашних веяний времени этот стиль оказался для нас вполне подходящим. Тем более если ужесточить рокабилли, подавать его в более резкой манере, то получится тот же панк.

В этом составе мы проиграли десять лет. Но даже и в тот период, наиболее для меня жесткий в плане исполняемой нами музыки, никогда не брезговал более мягкими композициями. Доказательством тому является наш альбом «На кухне», выпущенный в 1992 году - он акустический, «анплагтовый». Мы сознательно его сделали, будучи концертно весьма жесткой группой. И некоторое время эти две истории развивались как бы параллельно. С одной стороны, жесткий панк-хардкор, наиболее полно воплотившийся в альбоме 1994-го «Tak Nado!!», с другой - музыка более балладная, фольклоро-ориентированная. На концертах мы зачастую пытались это совместить.

Скляр и Пелевин

- Особняком в дискографии «Ва-банка» стоит альбом «Нижняя тундра» 1999-го. . .

- В тот момент мы активно экспериментировали с новыми формами, пытались нащупать какие-то прежде неизведанные пути в творчестве. И как-то пришла идея - а не попробовать ли нам сделать саундтрек, но не на фильм, как обычно принято, а на литературное произведение? В нашем русском роке никто точно подобного прежде не делал - и в западном, кажется, тоже. Для чистоты эксперимента мы решили попросить кого-то из известных писателей создать абсолютно новое. А тогда как раз недавно вышел роман «Чапаев и Пустота» - он нам всем в «Ва-банке» очень понравился. И естественным образом мы решили выйти на Виктора Пелевина. Через общих знакомых выяснил номер телефона, созвонился с ним, представился и изложил свою идею. Он взял небольшой тайм-аут - а потом отзвонился и сообщил, что согласен посотрудничать. И Виктор за три месяца написал с нуля абсолютно новый рассказ «Нижняя тундра», для которого мы сочинили саундтрек. Тему и сюжет для этого произведения он выбирал абсолютно самостоятельно, а потом передал мне стопку бумажных листов с набранным на компьютере текстом.

- Выходит, вы оказались в числе людей, видевших Пелевина лично. . .

- Ну, в ту пору он еще не скрывался от общества… У нас было несколько встреч, мы общались - оказалось, что Виктор Олегович довольно неплохо разбирается как в западной, так и отечественной музыке. К слову сказать, в написанном им рассказе «Нижняя тундра» промелькнул эпизодический персонаж - «долгопрудненский авторитет» по прозвищу Вася-Совесть. И чем-то этот персонаж меня зацепил. В альбоме «Нижняя тундра» одна песня ему посвящена, а во второй он упоминается. Но что самое интересное, Вася-Совесть и позже продолжил жить своей собственной жизнью. Впоследствии написал еще три композиции («Предательство и контрабанда», «Калечинка» и «А зори здесь тихие»), в которых описываются разные эпизоды его богатой событиями биографии. Считаю, что биография Васи полностью еще не написана - в моих планах довести число песен, ему посвященных, до такого количества, чтобы хватило на целый альбом. Всё жду, когда он постучится ко мне с очередной - уже шестой песней… А кроме того, написал про него рассказ. И теперь у меня мечта - чтобы Виктор Олегович Пелевин озвучил аудиоверсию этого рассказа, посвященного персонажу, первоначально порожденному его писательским воображением. Так что если Виктор Олегович прочитает это интервью, то пусть знает, что жду его звонка!

Возвращение к «Ва-банку»

- Еще хотел спросить про известного московского поэта и философа Евгения Головина, с которым тоже вы сотрудничали…

- «Сотрудничали» - не то слово! На самом деле Евгений Всеволодович Головин, с которым был знаком в течение многих лет, является одним из главным моих учителей - и в музыке, и в литературе, и по части жизненных принципов. Головин был отчимом одного моего приятеля юношеских лет - так мы с ним и познакомились. Евгений Всеволодович оказался уникальнейшим человеком: писатель, поэт, переводчик, культуролог, специалист по эзотерике, знаток алхимии, мистик, автор собственных песен, некоторые из которых впоследствии взял и в свой репертуар. Он входил в так называемый «Южинский кружок», объединявший ряд мыслителей - таких как, например, писатель Юрий Мамлеев или философ и поэт Гейдар Джемаль. Именно творчество Головина оказало на меня наибольшее влияние… К слову сказать, Головин принимал участие и в работе над проектом «Нижняя тундра» - сочинил тексты некоторых песен этого альбома.

- В 2005 году вы заявили, что распускаете группу «Ва-Банк». Но спустя одиннадцать лет вы снова прибегли к этому названию - при выпуске альбома «Ястреб»…

- Дело в том, что к началу 2000-х «классический состав» группы «Ва-банкъ» по разным причинам приказал долго жить. И когда в 2001-м вышел наш альбом «Босиком по Луне», оказалось, что кроме меня на нем не играет никто из тех парней, кто числился в составе группы в начале 90-х. Впрочем, потом мы выпустили под вывеской «Ва-банкъ» еще несколько работ - а в июне 2008-го, вскоре после своего пятидесятилетия, я объявил, что закрываю группу. Просто мне на тот момент надоело делить свое творчество на то, что делаю внутри «Ва-банка», и сольно. А так как всё больше совмещал на концертах и свои сольные вещи, и песни «Ва-банка», то решил отныне выступать только как сольный исполнитель Александр Ф. Скляр. Но прошли еще годы, и я понял, что тот постоянный состав музыкантов, который вокруг меня образовался, превратился в полноценный коллектив. И поэтому некоторое время назад решил вернуться к названию «Ва-банкъ» - как к символу того, что речь идет именно о настоящей группе. Но поскольку за мною тоже стоит длинная персональная история, мы теперь чаще всего выходим на сцену под названием «Александр Ф. Скляр и группа "Ва-банкъ"».

Каждому - своё

- Вы отнюдь не сторонник коммунистической идеи и считаете революцию 1917 года трагическим событием. И в то же время у вас есть несколько песен, посвященных латиноамериканским коммунистам, - «Команданте Че», «Революционеры на Кубе»…

- На мой взгляд, они являлись не столько коммунистами, сколько борцами с западным колониализмом, угнетавшим страны Латинской Америки. И они были, конечно, ребята романтические, искренне хотевшие лучшей жизни для своих народов. Не мыслители, но люди действия… Сравнивать же латиноамериканские революции с нашей, семнадцатого года, я бы не стал - они слишком разные.

Композиция «Команданте Че» - мой личный взгляд на этого человека. Эта песня родилась внезапно, словно щелчок, после того как прочитал в Сети его дневники - как бы воочию увидел живого человека, сложную, неординарную личность. В песне приводятся почти дословные цитаты из этих дневников, например: «Мне не важна эта бессмысленная скучная война». Он сражался на благо людей, как он его понимал…

- В то же время вы и не поклонник крайнего либерализма - повесточка которого сейчас активно навязывается интеллигенции.

- О коллегах ничего говорить не стану - за каждым из нас стоит своя персональная история, опыт, окружение и сложившееся на основе всех этих факторов понимание жизни. Никогда не рос в среде ярых антисоветчиков, но в то же время никогда и не приятельствовал с упертыми коммунистами.

Довольно рано начал критически смотреть на мир и на те догмы, что нам пытаются навязать представители противоположных идеологических лагерей. Мой образ мыслей вырабатывался в том числе благодаря знакомству со столь мудрыми людьми, как вышеупомянутые Головин, Джемаль и Мамлеев, а также мои знакомые, собиравшиеся в пору моего студенчества в подвальном этаже музея Скрябина в Вахтанговском переулке. Это были люди, представлявшие Московскую экспериментальную студию электронной музыки - туда входили, в частности, столь известные композиторы, как Эдуард Артемьев, Владимир Мартынов, а также великий режиссер Андрей Арсеньевич Тарковский. Все они очень сильно повлияли на мою личность в период ее становления.

А потом еще огромное влияние на мое мировоззрение оказали три года, проведенные в Северной Корее…

Тоталитарная идеология Европы

- Вы же там работали в свое время?

- Да. Как известно, был в моей жизни период, когда после окончания МГИМО я работал по полученной там дипломатической специальности. Со временем решил отказаться от карьеры дипломата - ради возможности профессионально заниматься музыкой. Но прежде чем окончательно принял решение на этот счет, в течение трех с половиной лет трудился в советском посольстве в КНДР.

Когда меня туда отправляли, это назначение казалось мне совершенно неожиданным, неприятным, а теперь, по прошествии лет, понимаю - всё не зря. Ведь советского сталинизма в силу возраста не застал, зато в Корее увидел, как живут люди при подобных порядках. Там познакомился с такой моделью общества, которую не могу пожелать ни одному народу - жесточайшую коммунистическую диктатуру с азиатским колоритом.

Несколько позже, когда «железный занавес» пал, начал ездить, в том числе и с гастролями, по Европе, стал читать книги европейских мыслителей наподобие Эрнста Юнгера. И это отвратило меня уже от радикального либерализма - в той же самой степени, что ранее от коммунизма.

- Почему?

- Даже я, там всего лишь гость, отмечал, как меняется Европа год от году. И меняется не к лучшему. То, что там происходит в последние годы, не могу охарактеризовать иначе, чем массовое помешательство. Евросоюз широко распахнул двери перед мигрантами всех мастей, прибывающими из стран третьего мира. Европейцы так поступают в силу того, что им это диктуют либеральные нормы, превратившиеся уже, по сути, в новую тоталитарную идеологию. На тех, кто осмеливается публично возражать против массового приема мигрантов, лепят ярлыки «нацистов», «нетолерантных фашистов», их подвергают остракизму, перед ними захлопывают все двери, ломают им жизни…

А тем временем Европа попросту перестает быть той Европой, которую мы знали. Ее тысячелетняя культура, ее прежний этнический состав исчезают, растворяются под напором «гостей», которые приезжают и наводят там свои порядки. Нужно быть слепым, чтобы этого не видеть. А ведь консервативные мыслители типа того же Юнгера еще в 70-х предрекали подобный исход! Нынче антиутопия стала реальностью - благодаря либеральной идеологии. Быть сейчас ее искренним приверженцем - это, как по мне, расписываться в некоем ментальном расстройстве…

Точки опоры

- Недавно вы вместе с Игорем Сукачевым выпустили альбом «Боцман и Бродяга, часть 2-я», в который вошли старые песни советского времени. По какому принципу они отбирались?

- Рассуждая о второй части «Боцмана и Бродяги», нельзя не вспомнить часть первую, вышедшую в далеком уже 1995 году. Успела миновать уже целая эпоха - четверть века… Сейчас тот альбом пребывает в статусе культового, но мы почему-то ни разу не сделали на его основе полноценной концертной программы. Мы с Гариком порой принимаем гостевое участие в концертах друг друга и исполняем вместе по несколько вещей, но полностью «Боцмана и Бродягу» потом не играли. И сейчас, когда решили, что первой части нам мало, естественно, встал вопрос: как мы хотим наиболее убедительно воссоздать тот самый дух альбома 1995 года? Мы ведь уже не те рок-н-ролльные энтузиасты, полные молодого задора…

Подбор песен проходил нелегко. Предлагал какие-то вещи Гарику, а он отвечал: «Нет, Сань, нет - эту песню в альбоме не вижу». Мы вместе нащупывали дух этого альбома. И первой песней, которую оба согласились включить в трек-лист, стала «И снова май месяц». Предложил ее, потому что она мне живо напомнила по настроению знаменитую «За окошком месяц май» с первой части «Боцмана и Бродяги». И именно она стала тем «мостиком», переброшенным через двадцать пять лет, разделивших первую и вторую части. Эта песня позволила нам сегодняшним вновь увидеть себя тогдашних - и задала правильную интонацию всему альбому.

- За что вы так любите эстетику романса, старой городской песни?

- Это наши корни. Многое тянется из детства - песни, фильмы, книги, с которыми мы познакомились в первые годы жизни, остаются с нами навсегда. И Высоцкий, и Утесов, и Вертинский - это для меня точки опоры. Хотя и они сами тоже на что-то опирались, на чем-то базировались. В культуре ничего не возникает из вакуума.

Взять, например, западную рок-музыку, так сильно потрясшую мое поколение. Она казалась революционной по отношению ко всему, что было раньше нее - но в основе западного рока лежит западная же народная музыка: блюз, кантри, госпел. И мы в свое время восприняли западный рок-н-ролл некритически, пытались пересадить его к себе вместе со всеми его корнями - хотя наши исконные музыкальные жанры, они совсем другие. У нас есть и свои собственные корни - на них и стараюсь опереться. И таким образом становлюсь на твердую почву русской народной песни. Рядом с ней - наша городская романсовая культура. Еще рядышком - цыганская песня.

Но при этом мы, к сожалению, в значительной степени растеряли собственное культурное наследие. Сейчас, по мере сил, стараюсь вернуть его через свое творчество…

Владимир ВЕРЕТЕННИКОВ, собкор «Неделя СЕГОДНЯ» в Санкт-Петербурге (Россия).

Подробнее читайте на vesti.lv ...

33 +