2018-2-17 20:00 |
Заметки на полях Минской конференцииПоследняя VII Международная конференция «Сохранение, поддержка и продвижение русской культуры и языка за рубежом», по традиции прошедшая в минском Доме Москвы, собрала более 240 специалистов в различных сферах образования, науки и культуры из 27 стран мира.
Среди них - проректоры, деканы и заведующие кафедрами ведущих высших учебных заведений, директора русских зарубежных школ, ведущие ученые и специалисты-практики, сотрудники музеев, издатели и писатели, представители общественных и межправительственных организаций.
Латвию представляли рижский дом Москвы, общественники и учителя из ЛАПРЯЛ (Латвийской ассоциации преподавателей русского языка и литературы).
Кто-то теряет, кто-то находит
Во многих выступлениях этого представительного форума была затронута острая тема положения русского языка за рубежом. В то время как в некоторых странах происходит восстановление позиций русского языка, в ряде других стран ситуация заметно ухудшается. Докладчики отмечали, что в Армении, стране, где русский язык не запрещен, осталось всего две государственные школы с русским языком обучения; сфера применения русского языка неуклонно снижается в странах Балтии, государствах Центральной Азии. На Украине, где более половины населения используют русский язык в повседневном общении, почти не осталось русских школ, резко сокращено преподавание русского языка, да и само качество его серьезно ухудшилось.
В то же самое время во многих странах Восточной Европы (о чем рассказали педагоги из Сербии, Черногории, Болгарии) русский язык становится все более востребованным. Старые и возникающие новые центры по изучению русского языка остро нуждаются в учебной и методической литературе. Беларусь для стратегического форума выбрана не случайно. Здесь никому не нужно объяснять, зачем учить русский: в стране он является государственным наряду с белорусским. Во время референдума о статусе русского языка 83,3 процента граждан Беларуси проголосовали за придание ему статуса государственного. Право получения образования на русском и белорусском языках реализуется в садах, школах, техникумах и вузах.
В течение двух дней насыщенной работы на секциях обсуждались такие дискуссионные вопросы, как функционирование русского языка в международном образовательном пространстве, роль художественной литературы в объединении современного мира, эффективность современных средств сохранения, распространения и развития русского языка и культуры среди молодежи, использование издательской деятельности в продвижении русского языка и культуры в мире и применение новых технологий в преподавании русского языка как иностранного.
Об оксигене и гидровенусе
Президент Госинститута русского языка им. А. С. Пушкина, академик Российский академии наук и автор учебников, по которым училось не одной поколение филологов, Виталий Костомаров обратил внимание на то, что сегодня носители русского языка с упоением ввинчивают в свою речь иностранные заимствования.
- Я уверен, что сохранить, поддержать и продвинуть русский язык и культуру можно только в том случае, если мы сумеем доказать, зачем они нужны миру, если мы поднимем мотивацию - в области педагогики, обучения, пропаганды, если хотите, рекламы, - отметил Виталий Григорьевич. - Зачем вообще в ряде сфер нужен родной язык? Михайло Васильевич Ломоносов с того света, наверное, очень неодобрительно взглянет на этот мой вопрос. Он скажет: обязательно нужен родной язык - для того чтобы получше понимать дело. К сожалению, из лености, которая свойственна русскому человеку, мы очень склонны передавать какие-то функции другому языку, а не развивать возможности выполнения нашим языком этих функций. Например, французский язык в России XVIII-XIX столетий, английский язык - сегодня. Между тем Ломоносов первым доказал, что в русском языке могут быть развиты достоинства, которые есть в передовых языках мира. Он назвал немецкий, французский, латынь и греческий. И он показал, как это можно делать! Не надо обращаться к латыни или немецкому языку, не надо говорить «оксиген», а надо говорить по-русски - кислород. Не надо говорить «гидровенус». А надо говорить - водоворот. Что в этом плохого? Ничего.
А что мы делаем сейчас? Сегодня нельзя опубликовать научную статью по физике, химии, филологии - это я вам говорю как главный редактор журнала «Русская речь», - если там не будет аннотации на английском языке. Этот журнал рассчитан на человека, хорошо знающего русский язык и имеющего свое мнение. Однако теперь нам приходится давать аннотацию на английском языке. Зачем? Чтобы сохранить журнал.
И вот задача стилистики - как-то ответить на эти вызовы, на эти изменения нашей жизни. Ну как минимум объяснить, что граница между виртуальным и реальным совсем не такая прозрачная, какой ее видит наша молодая поросль, которая с утра до вечера сидит в в телефоне.
Но по большому счету с языком ничего не делается - ни хорошего, ни плохого. Язык меняется по своим внутренним законам, от нас не зависящим. Если нас интересуют успех, счастливая жизнь, демократия, язык отразит эти тенденции. Если - секс, бандитизм, наркотики, то язык доступными ему речевыми средствами выразит то, к чему мы стремимся. Язык лишь отражает состояние общества, которое сегодня им пользуется, к сожалению, оттесняя хорошее на периферию речи, а что-то скверное, например просторечия и криминальные жаргонизмы, выпячивая. Что мы, помимо иностранного влияния, и наблюдаем в родной речи. Так что спасать надо нас, а не язык.
Полный «зашквар»
«За три десятка постперестроечных лет русский язык пережил целых два слома: социальный и технологический», - продолжил тему заведующий лабораторией лингвистической конфликтологии НИУ ВШЭ РФ Максим Кронгауз, автор знаменитого бестселлера «Русский язык на грани нервного срыва». Он привел только несколько слов 2017 года: «зашквар» - позор, «баттл» - состязание, «дисс» - неуважение.
- Естественно, любой живой язык меняется, только эти изменения медленные. Скорость изменений резко увеличивается, когда происходят внешние события, которые начинают влиять на язык. И для русского языка произошло два таких крупных события. Первое - перестройка (1985), и здесь можно говорить о социальном сломе, сравнимом с революцией 1917 года, с Петровскими реформами. И второй слом - слом технологический, связанный с появлением интернета, а внутри интернета - новых форм и способов общения и площадок, таких как блогосфера и социальные сети.
Кроме изменения лексики, не менее важную роль играет изменение значений. Так язык живет, так обогащается, так он обслуживает новое состояние мира, в которое мы приходим в том числе. Состояние социальное. Не менее заметным является и изменение речевого этикета. Здесь произошли тектонические сдвиги.
Ну и, наконец, изменение литературного языка, просторечия и жаргонов, устранение четких границ между ними. И это вызывает очень большой дискомфорт - психологический - прежде всего у образованных носителей русского языка. И еще одна важная вещь - это рефлексия по поводу собственного языка. Когда мы говорим, чем наша языковая ситуация отличается от всех других, то все те изменения, которые я назвал, происходят и с другими языками. Потому что их тоже коснулись и социальные изменения, и технологические, которые охватили весь мир. Но такой языковой рефлексии, пожалуй, нет ни у одного народа, ни в одной культуре. Такого постоянного и бурного обсуждения языковых проблем, какое происходит в нашем обществе, тоже нет ни у кого.
Изменение лексики в 90-е годы было очень бурным процессом. Хлынул поток заимствований, появилась криминальная лексика и гламурная. Сегодня этот процесс замедлился и язык стабилизировался. Зато появились слова из молодежного жаргона и слова, связанные прежде всего с рэперской субкультурой, которая внезапно стала чрезвычайно модной. Рэперов сегодня приглашают на ТВ, радио, это стало модной темой, и язык на это реагирует.
Не менее важным стал и технологический взрыв. Под влиянием интернета и социальных сетей везде произошли изменения. Они связаны со скоростью передачи информации и охватом аудитории. Сегодня слово, сказанное в рунете не важно где - хоть в Антарктиде, хоть в Москве, - мгновенно распространяется и доносится до любого уголка Земли. Вот эта мгновенная скорость породила целую культуру интернет-мемов, которая во многом дублирует известные крылатые выражения, но устроена принципиально иначе. Это такие мгновенно вспыхивающие словечки и выражения, которые буквально за несколько часов становятся модными и охватывают огромное коммуникативное пространство. Но и живут они, правда, чрезвычайно коротко: в отличие от крылатых выражений, которые живут веками, современные мемы живут неделю-месяц, в лучшем случае год. Вообще вот этот фактор моды был всегда, но никогда не имел такого значения, как сегодня, и это безусловно связано с интернет-средой.
В связи с интернетом изменилось и отношение к грамотности. Сегодня люди пишут гораздо больше, чем в предыдущие эпохи: все сидят с гаджетами в руках и пишут, пишут, пишут. И оказалось, что писать так много и столь многим адресатам невозможно, не совершая ошибок. Это противоречие с тем, чему нас учила советская школа: что совершить ошибку - это страшный стыд и позор. Но сегодня преодолеть этот стыд помогли эсэмэски, разного рода интернет-игры, приложения и чаты. Выбор стоял так: либо не совершать ошибок, но и не общаться свободным образом, либо все же общаться, но иначе относиться к ошибкам. Сейчас, особенно в среде молодых людей, ошибка уже не воспринимается как что-то из ряда вон выходящее.
Это означает, что сегодня нельзя учить по-старому. Естественно, речь не о том, чтобы на уроках учить интернет-языку. Но совершенно очевидно, что разрыв русского языка в школе и реального русского языка - меняющегося, развивающегося - стал настолько велик, что стал для современного школьника совершенно другим. А это значит, что мы должны переосмыслить некоторые принципиальные постулаты образования и не то чтобы отказаться от них, но по крайней мере обсуждать это в профессиональном кругу.
Если говорить о попытках реформировать образование, то необходимо создание учебников нового поколения. Мы видим, как уходят советские учебники - уходят не потому, что они плохие, а потому, что время прошло и изменились язык и коммуникативная ситуация. Массовое создание интернет-пособий - очевидная вещь, потому что сегодня учебник на бумаге не может существовать вне определенного шлейфа, позволяющего ученику вступать в общение с интернетом - делать то, к чему он привык. Это влечет за собой и изменения в подготовке учителей русского языка. Но сегодня уже выросли учителя, которые росли в новых коммуникативных условиях. То есть учителя, для которых интернет так же привычен, как и для учеников.
«Интеграция» по-балтийски
На секции «Современные средства сохранения, распространения и развития русского языка и культуры среди молодого поколения» выступающие рассказывали о языковой ситуации в школах своих стран. Координатор Совета общественных организаций Латвии Виктор Гущин привлек внимание аудитории к жесткой политике вытеснения русского языка из всех сфер латвийской жизни и привел в пример продавливание национал-радикальными политиками реформы образования, предусматривающее полный переход к обучению на латышском языке во всех школах страны. По конференц-залу прокатился гул возмущения, а модератор секции, главный специалист Московского дома соотечественника Нелли Мурнова предложила:
- Необходимо лоббировать вопрос приданию русскому языку статуса европейского, языка, на котором можно работать в Евросоюзе официально. Когда вы попадаете в латвийский суд и не имеете права защищать себя на русском языке, а отдаете себя полностью на волю адвоката, которому как крючкотвору положено владеть языком, - это страшно. И детям надо постоянно говорить, что русский язык - это не случайное явление в Европе. Это одна из ценностей европейского пространства, и европейцы, не оглупленные СМИ, прекрасно понимают ценность русского языка. Они прежде всего говорят: мы хотим изучать русский язык, чтобы иметь объективную информацию о вашей стране.
- Мы в Литве еще не дошли до такой критической точки, как Латвия, по поводу этого дикого, варварского закона, касающегося ликвидации русского образования, - сообщила историк, председатель Ассоциации учителей русских школ Литвы Элла Канайте. - Но в целом русофобия у нас зашкаливает - даже больше, чем в Латвии и Эстонии. Когда русская школа, включая меня, фигурирует в официальных отчетах как угроза национальной безопасности Литвы, согласитесь, приятного мало. Самое главное отличие Литвы от Латвии и Эстонии в том, что у нас иная геополитическая ситуация. Русские в Литве составляют всего лишь 5,8% населения. Но даже и в далекие советские времена русских было менее 9%. Это в разы меньше, чем русских в Латвии и Эстонии. По статистике, на 1990 год в Литве было 85 русских школ, где обучалось более 76 000 учащихся. Сейчас у нас только 30 школ с 15 000 учащихся. Это объективная ситуация.
То, что у нас в Литве происходит сейчас, это никакая не интеграция, а ассимиляция - может быть, мягкая, в отличие от Латвии, но все же ассимиляция.
В 2011 году был принят новый закон о просвещении, который тоже вызвал волну протестов русской и польской диаспор. Кстати, польских школ у нас больше, чем русских. Собирали подписи, посылали петиции. Закон от 2003 года давал возможность получения среднего образования на родном языке с 1-го по 12-й класс, а, согласно новой редакции, такие предметы, как история Литвы, география Литвы и основы гражданственности, переводятся в старших классах на литовский язык.
Катастрофическая проблема с обеспечением школ учебниками на родном языке. Мы не имеем права использовать на уроке российские учебники в качестве основных. Только как дополнительные. В 2009 году в Висагинасе была скандальная ситуация, когда инспекторы, проверяя русские школы, проверяли не только учительские шкафы в кабинете, но и содержимое ученических портфелей - именно на наличие российских учебников. Это вопиющее нарушение прав ребенка!
Проблема у нас и с единым госэкзаменом по литовскому языку. С 2012 года мы сдаем его наравне с литовцами. И 18 процентов не сдавших! Это катастрофа. Нужна пересдача, а это значит, что ребенку будет закрыт путь на бюджетные места в вузы, и многие просто не смогут получить высшее образование. Конечно, эти ребята в стране не останутся…
Справка
По данным замдиректора Центра социсследований минобразования и науки России Александра Арефьева, в настоящее время активно используют русский язык на работе, в учебе и в быту около 60 миллионов граждан СНГ. А еще 30 миллионов используют его время от времени. В странах СНГ и Балтии работают 85 тысяч русистов. 90% - это школьные учителя.
Элина ЧУЯНОВА.
.Подробнее читайте на vesti.lv ...
