Латвийским парламентским выборам 6 октября 2018 года посвящается. В хорошую погоду Эрик выезжал на прогулку. Он любил прокатиться по аллеям Эспланады. Заодно он объезжал на своей коляске соседние магазины.

Дайна заранее высматривала, где скидки, и давала ему указания. Потом она встречала его и помогала вместе с пакетами погрузиться в лифт.

Но в тот день Эрик вернулся домой очень рано.

- Что случилось? Погода вроде хорошая, - Дайна на всякий случай посмотрела в окно.

- Дайночка, Янка, я там такое видел, глазам не поверил! И до сих пор не верю. Пойдем, я вам покажу. . .

Эрик привел соседей к зданию всем известного банка. Двери этого роскошного здания были закрыты, а на мраморных ступеньках сидел человек в дорогом костюме. У его ног соседи увидели перевернутую вверх дном шляпу.

Поблизости собралась толпа человек в двести, она окружала мраморную лестницу, но держалась от нее на почтительном расстоянии - метров в шесть, а то и больше.

- Не может быть. . . - прошептала Дайна. - Нет, это не он. . .

- А если не он, то кто же? - спросил Янка.

Лицо банкира было им знакомо - это сытое лицо они трижды в неделю видели на телеэкране. Банкир сам снялся в рекламе своего финансового учреждения и, блистая дорогущими зубами, рассказывал о прекрасной судьбе доверенных ему денег.

- Вот и я думаю: неужели он? Не может такого быть, - ответил Эрик. - А приглядишься - вроде он. . .

Дайна, как большинство женщин, больше доверяла народному мнению, подслушанному в троллейбусе или на рынке, чем дикторам телевидения. Опять же - толпу составляли люди ее поколения, главным образом женщины.

- Так ему и надо!

- Жалко человека, трудился, дело свое имел, и надо же. . .

- Да, с самой верхушки вниз сковырнулся. . .

- На что же ему теперь жить?

- Убогого пожалеть нужно. . .

- Пусть лимузины свои продаст!

- Кто их тут купит, эти лимузины. . .

Вскоре Дайна поняла: по непонятным причинам некие могущественные люди решили закрыть банк. В банке - в центральном офисе и во всех отделениях - трудятся тысячи полторы народа, весь этот народ завтра пойдет на биржу труда. Словом, настоящее неподдельное горе. . .

Банкир сидел на ступеньке сгорбившись, время от времени тяжко вздыхая. Дайна подошла поближе и услышала, как он шепчет:

- Детки. . . бедные мои детки. . .

Он так это шептал, что просто сердце от жалости разрывалось.

Чтобы не зарыдать, Дайна как можно скорее отошла от банковской лестницы.

- Ну, он или не он? - спросил ее супруг Янка.

- Он самый, бедняжка, - подтвердила Дайна.

- И ведь у солидных людей деньги в этом банке, - заметил Эрик. - Опять пропадут. Ну что за кутерьма с этими банками.

- Не только у солидных, - буркнул Янка. - Идем домой. Нам еще продукты купить надо. Идем, Дайночка.

По дороге и в магазинах Эрик молчал. Потом у себя он два часа просидел в интернете. А когда приехал на чай к Янке и Дайне, уже был полон идей.

- Нельзя допустить, чтобы этот банк закрыли! - восклицал он. - Это же настоящее покушение на нашу экономическую систему! Мало ли что там нашли? Мало ли чьи деньги там крутились? Это не чей-нибудь, это наш банк!

- Какое твое дело? - спросил Янка. - Ну, закроют банк, ну и что? Этот дядька не пропадет.

- Ты не понимаешь. Если у нас банки закроются - что тогда останется?! - трагически спросил Эрик.

- И у него детки, - добавила Дайна.

- Если бы нам не мешали, у нас давно бы уже была вторая Швейцария! - не унимался Эрик. - Ведь, помню, еще пятнадцать лет назад иду по городу - а на каждом углу банк! Прямо сердце радовалось! Вот что значит, когда у страны есть враги. . .

Дайна вздохнула. Она привыкла подавать на улице убогим - сперва сантимчик, потом центик. Вид банкира, уныло глядящего в пустую шляпу, вызвал у нее примерно такие же чувства: нужно подать убогому. . .

На следующее утро Эрик уехал - и пропал на два часа. Вернулся он довольный, с большими рулонами ватманской бумаги, толстыми маркерами и даже гуашью.

- Я не один! - сообщил он бодро. - У меня нашлись соратники! Будем спасать банк! Еще не все потеряно! Мы еще повоюем! Соседи, присоединяйтесь! Янка, пошли ко мне, займемся каллиграфией!

Дайна трижды звонила мужу, твердила, что обед остывает. Наконец она пошла к Эрику - и увидела двух индейцев, вставших на тропу войны. Янка и Эрик с непривычки вымазались в гуаши и перепортили кучу бумаги.

- Похоже, сосед прав, - сказал жене Янка. - Если у нас и банки отнимут - что тогда желать? Последней молодежи лишимся.

Он имел в виду банковских клерков, которых, если верить статистике, набралось уже под сотню тысяч.

- Эта молодежь сразу пойдет на биржу труда, - добавил Эрик. - А они больше ничего не умеют - только в банке работать. Значит, помаются, помаются и поедут в Южную Африку на страусиные фермы, навоз за страусами убирать. Хотя даже в сорок лет привыкать к физическому труду нелегко, а им всем уже под пятьдесят.

Несколько дней спустя Эрик пригласил соседей на шествие. Ему и его новоявленным соратникам удалось поднять народ, и по центральной улице города пошла колонна с самодельными плакатами: «Банки - наше будущее!» и «Правительство, спаси банк!».

- Откуда у правительства деньги? - удивлялась Дайна, шагая в колонне. - У нас вот улицу который год отремонтировать не могут, дырки в асфальте - самосвал может провалиться. . .

- Найдутся! - твердил Эрик. Он ехал рядом и двумя руками держал плакат: «Свободу финансистам!».

Шествие прошло по городу, потом участники еще долго толпились на набережной, какой-то благодетель пригнал туда цистерны с пивом.

Неделю спустя Эрик поехал принять участие в пикете. На сей раз ему выдали полиграфически безупречный плакат: «Спасите банк - нашу последнюю надежду!».

И длилась его общественная деятельность около месяца - пока по телевизору не сообщили, что банк спасен, государство решило его финансовые проблемы, все счастливы, банкир забрал шляпу и ушел с мраморных ступенек.

- Мы победили! - восклицал Эрик. - Я всегда говорил, что народ - это сила! Соседи, отметим?

- С пенсии отметим, - пообещал Янка.

До пенсии оставалось две недели.

А за три дня до заветного числа по телевизору выступили банкир, еще недавно бывший убогим, и глава правительства.

Банкир держал в руке платочек - не какой-то одноразовый, а настоящий батистовый. Он, утирая слезы, поблагодарил общественность, которая так горячо вступилась за его банк, и всех пригласил открывать счета; тем же, кто успеет это сделать в ближайшие три дня, полагаются бонусы: подарочные карты в гипермаркеты и статус ВИП-клиента.

Затем взял слово глава правительства. Он тоже начал с комплиментов неравнодушным людям, а потом перешел к делу. Деньги для спасения банка были взяты, как оказалось, из Пенсионного фонда. И потому пенсионерам придется временно затянуть пояса - у всех с пенсии срезают десять процентов.

- Но это ненадолго, - обнадежил глава правительства. - Мы надеемся за пять лет. . .

- Что?! - зарычал Янка.

Под руку ему подвернулась деревянная толкушка для картошки.

Эрик врубил коляску на полную скорость и пулей вылетел из соседской квартиры. Толкушка промахнулась, зато пустой чайник угодил-таки по затылку.

Несколько дней Эрик не показывал носа к соседям. Он сидел дома и совещался по телефону с бывшими соратниками. Все твердили одно: ну кто бы мог подумать? Поступило предложение вновь пройти колонной по городу с плакатами «Государство, верни наши деньги!».

- Да это уже было неоднократно, - вспомнили соратники. - И что? Вернуло оно хоть цент?

Дайна и Янка поворчали - да и простили авантюриста. А что им еще оставалось? Не один же Эрик клюнул на тухлую наживку.

Оставалось лишь надеяться, что больше этот номер ни у одного банка не пройдет. Опять же - через пять лет прежние пенсии вернутся. Нельзя же не поверить главе правительства. . . На то он и глава, чтобы ему верить. . .

Рига,

2038 год.

Дарья ПЛЕЩЕЕВА, писатель,

специально для газеты «СЕГОДНЯ».

Подробнее читайте на vesti.lv ...

53 +