2016-4-4 14:33 |
«Вести Сегодня» беседуют с российским рок–музыкантом Игорем Семеновым, фронтменом группы «Рок–Штат» (ранее «Присутствие»). В настоящее время он занят организацией 1–го Фестиваля памяти рок–музыкантов, который состоится в Санкт–Петербурге 22 апреля.
Поколение рок-н-ролл
- Почему вы сочли, что такой фестиваль необходим сейчас?
- Случилось так, что в свое время оставил музыку ради кинологии и науки примерно лет на двадцать. И за это время, увы, многие мои друзья и товарищи ушли из этой жизни. В 2011 году умер мой очень близкий товарищ, и мне захотелось как-то обозначить этот факт. Он внес огромный вклад в развитие и популяризацию аборигенных собак Кавказа и всей нашей большой страны. Так появился «Турнир памяти» - турнир в честь покинувших этот мир друзей, тоже посвятивших себя кинологии.
Постепенный уход нашего поколения, размышления о жизни и смерти вернули меня к музыке. Шаг за шагом я добрел до своего первого, после двадцатилетнего перерыва, альбома «Навсегда». Уже позже появилось желание почтить память ушедших рок-музыкантов, привнесших в этот мир удивительные краски своей души, музыки и песен. Вот так взялся за реализацию проекта - 1-й Фестиваль памяти рок-музыкантов.
Разного рода памятные мероприятия проходили у нас и раньше, но сделать большой фестиваль почему-то никто не решался. Для меня же отправной точкой в значительной степени стала смерть Горшка (Миши Горшенева) из «Короля и Шута» в 2013 году. С Михой мы в свое время дружили. Для меня его уход оказался настоящим ударом… Н
е ожидал, честно говоря. И как будто что-то щелкнуло. На следующий день не стало Густава («Кино»), в ноябре - Фана («Аквариум»), потом умер Доца (ДДТ), Джо Кокер, на одной сцене с которым мы выступали в 1992 году во Франции.
2015-й тоже не остался безоблачным: B. B. King, Chris Squire (Yes), Lemmy Kilmister (Motorhead) и 2016-й начался со смерти Дэвида Боуи… Все эти печальные события лишь усилили мое желание хоть на время воскресить дух былого лихого братства, когда мы все (рок-музыканты), выступали на больших фестивалях, напрямую общались друг с другом и с поклонниками.
- Почему же это братство распалось?
- Причин много, одна из главных - развал знаменитого Ленинградского рок-клуба в начале 90-х. В принципе, он мог бы сохраниться, перейдя вовремя на новую форму взаимоотношений с группами. Но руководство клуба пришло к этому, лишь когда многие яркие коллективы - ДДТ, «Алиса», «Кино» и прочие - пошли собственным путем, работая исключительно на свой имидж, благо ситуация этому способствовала.
В этом году рок-клуб отмечает тридцать пять лет. Все это, конечно, очень трогательно, если не вспоминать, что де-факто клуба давным-давно не существует. По этому поводу нельзя не сожалеть, учитывая то значение, которое рок-клуб имел в 80-х для нашей российской (и не только) музыкальной культуры. Хотя если копнуть чуть глубже, это закономерный итог. Внутренние «политические» приоритеты и игры руководства клуба похоронили множество интересных, перспективных и талантливых команд и музыкантов, которые не смогли реализовать себя. Рок-клуб для них (и всех нас) был тогда одной, если не последней возможностью заявить о себе и представить свое творчество.
Одиночество
- Есть мнение, что в последние лет десять в России и в мире так и не появилось ни одной по настоящему сильной рок-команды, способной встать в один уровень с великими «стариками». Почему?
- Тут все сложно. Раньше мы испытывали голод до хорошей музыки, любая пластинка прослушивалась многократно и заучивалась чуть ли не наизусть. Сейчас же музыки - в огромном избытке. Ее уже не нужно покупать на дисках, заходи в интернет, качай сколько хочешь или слушай онлайн. Какого угодно артиста, любую группу. Девальвация…
А чего-то принципиально нового современные рок-музыканты так и не придумали. Их творчество так или иначе является вторичным по отношению к тем, кто впервые вышел на сцену лет пятьдесят-сорок назад.
Сейчас начинается Великий исход того поколения, которое некогда создавало все это рок-движение и все наши «беспорядки» в молодых головах.
В России в свое время было то же самое разнообразие. Система, которая нас давила, служила раздражителем, в то же время невольно стимулировала нас на творческие свершения и эксперименты. А сейчас этого стимула уже нет. Хочешь - твори, хочешь - следуй моде, хочешь - продавай. Выбор всегда все портил! Теперь же для многих это стало просто работой.
- Ваша музыка что в «Присутствии», что в «Рок-штате» довольно сильно отличалась от, скажем так, мейнстрима Ленинградского рок-клуба. Вы делали основной упор именно на музыку…
- Помню, в детстве, в 68-м, меня просто потряс битловский «Револьвер» - я запилил эту несчастную пластинку почти что до дыр. Слов, понятно, мы тогда не понимали, но сама музыка была настолько выразительной, говорящей, что большего и не требовалось. Позже, когда числился в интернате при консерватории, замечательный педагог Александр Григорьевич Мурин, который был хормейстером при Мариинке, научил меня слушать, слышать, понимать музыку, любить хоровое пение. Ну и плюс меня самого природа не обделила слухом и вокальными данными.
Когда делаю новую музыку, то стараюсь добиться, чтобы текст не выпирал, но и не находился сзади - он должен быть внутри. Это же все должно быть единым - и голос, и текст, и музыка.
- Есть стереотип, что рок-музыкант в России обязан выражать то, что называется активной гражданской и социальной позицией…
- Ну, мы когда-то тоже довольно зло и резко это выражали… Другое дело, что спустя многие годы я многое переоценил. Пришло понимание, что тогда, в конце 80-х, нами просто попользовались в качестве такого молодежного рупора, при помощи которого уничтожили большую страну. Мы все тогда были против коммунизма и за развал государства… Нас поймали на какой-то фишке, и мы приняли эту игру. Мы тогда всерьез решили, что можем взять и поменять все к лучшему. Раньше нам не давали высказаться, а тут Горбачев взял и сказал: говорите что вздумается.
Вообще в 80-е мы получили возможность делать вещи, о которых раньше даже мечтать было нельзя. Скажем, появись группы наподобие «Странных игр» или «АукцЫона», где-нибудь в 70-е, то их бы сразу определили в психушку, такое в то время практиковалось сплошь и рядом. А ведь потом вышли на сцену команды еще более сумасшедшие по своей сценической подаче - вроде «Народного ополчения» или «Автоматических удовлетворителей», и они в 80-х существовали уже спокойно. Мы пели очень жесткие тексты задолго до того, как появился Игорь Тальков, сделавший это мейнстримом. Все тогда восхищались: «Вы посмотрите, насколько он бескомпромиссный!» А я отвечал: «А вы послушайте, что мы пели лет пять назад, когда про Талькова никто еще не знал!»
А сколько рокеров имело неприятности с КГБ, в котором на нашего брата заводили толстенные папки! Помню, в 89-м после нашего выступления в Харькове (ХАИ) тамошний парторг за кулисами сказал: «Мы закрываем фестиваль, потому что все, что здесь звучит, это призывы к свержению строя!» И это была правда. Вытолкал парторга на сцену - тогда Сашка Чернецкий должен был выступать - и обратился к присутствующим: «Вот этот дядька хочет закрыть фестиваль!» Все встали на уши, и он пошел на попятную. А потом на меня написали жалобы куда только можно было - и нас конкретно придушили… Причем душили через рок-клуб, куда поступил запрос из Ленинградского обкома партии: вот есть, дескать, у вас такая группа, призывает к свержению строя - запретить ее! Нас лишили выступлений на полгода. Но мы, разумеется, на всех плевали и продолжали выступать…
А вскоре (в январе 1990-го) я уехал во Францию. Заполучил контракт с EMI и сказал всем до свидания на пять лет…
Направление главного удара
- И совсем уехали, полностью?
- Нет, примерно месяцев семь в году проводил там, остальное время - здесь… В 90-м одна шведская журналистка спросила меня в Каннах, на презентации альбома «Рисунок»: а возможен ли у вас на родине переворот? Я ответил: да, вполне возможен возврат к сталинскому режиму и глобальному террору. И на следующий год, как мы все помним - ГКЧП. Помню, меня в те дни в Петергофе остановила милиция с автоматами. И мент, тыча мне в лицо стволом, с улыбкой на лице спросил: «Как у вас дела, куда вы едете?» Я ответил, и он пожелал мне счастливого пути.
Конечно, времена были непростые… Но та ситуация заставляла нас смотреть на вещи более конкретно, более реально и жестко - но она же и вдохновляла на творчество, давала возможность проговаривать правду и создавать замечательные песни и отличную музыку.
- Сейчас некоторые рок-музыканты тоже считают необходимым «бороться с режимом» до его полного свержения…
- Я не поддерживаю такого рода стремления. За минувшие годы мне пришлось много поездить, в частности, по странам нашей бывшей Средней Азии - в том числе и по тем, где имели место насильственные перевороты. И я, в частности, с большим уважением отношусь к нынешнему президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву, реально сделавшему для своей страны много полезного. Если его вдруг не станет, то очень сложно предсказать, что будет с государством дальше.
И случалось мне также общаться и с представителями тамошней оппозиции. И они мне говорили-говорили: дескать, надо подниматься, свергать власть. Я у них спрашивал: «А сами-то вы чего желаете? Чего не хватает? Денег мало, власти? И дальше что? Ну, раскачаете вы лодку, перевернете - государства больше не будет! Пойдете на поводу у американцев, которые, может, долларов-то лично вам и напечатают, но страну из-под вас выдернут - и ничего хорошего из нее уже не получится». То же самое и со знакомыми белорусами, постоянно жалующимися на своего батьку Лукашенко. Очевидно - он не идеал. Но у вас же есть работа, зарплата, бесплатные медицина и образование! Вы можете ехать куда захотите, никто вас ничем не ограничивает. Понятно, что не все так сладко и вкусно, как бы хотелось, но не станет Лукашенко, исчезнут и эти блага.
Последний мой полёт
- Что для вас послужило непосредственным поводом для возвращения в музыку после длительного отсутствия?
- После смерти моего друга Феликса несколько лет назад написал маленькую композицию «Моему другу» - с этого и началось. Потом, в следующем году, сочинил еще несколько песен, записал их… А в 2014 году мой сын, занимавшийся тогда подбором волонтеров для фестиваля «Мото-Малоярославец», затащил меня туда поучаствовать. Под это дело собрал состав из опытных и талантливых музыкантов - Паша Борисов (экс-ДДТ) на басу, Марк Бомштейн (бывший участник знаменитой группы «Джунгли») - клавишные, Игорь Черидник («Странные игры», экс-»АукцЫон») - барабаны. Был еще у нас замечательный гитарист по имени Стас Горбунов - он ушел в силу обстоятельств, но, надеюсь, нам удастся его когда-нибудь вернуть. В январе прошлого года выпустили альбом «Навсегда», в который вошли тринадцать песен. И покатилась дорожка в новое неизвестное…
- Кто, помимо вас, примет участие в предстоящем фестивале памяти рок-музыкантов?
- Ну, во-первых, это замечательная группа «Мифы», одна из старейших в Петербурге. Я с ними пересекся в первый раз в 76-м еще. И когда встал вопрос, кого приглашать, то о «Мифах» подумал в первую очередь. Более легендарную группу сейчас в Петербурге трудно найти. Их фронтмен Гена Барихновский сразу согласился с идеей нашего фестиваля: «Мифы» - за!» Потом «Странные игры»… Мне хотелось, чтобы фестиваль объединил группы совершенного разного стиля, а «Странные игры» как раз и прославились причудливостью, необычностью своей музыки и эпатажным поведением на сцене. Знаменитая латвийская группа «Цемент» «постучалась» в фейсбук, и я понял, что рок-н-ролл все еще жив! Потом Neuro Dubel - талантливые панки из Беларуси, они мне очень импонируют своим творчеством. Так фестиваль превратился еще и в международный. И, наконец, группа НЭП Сережи Паращука. Будет у нас еще Слава Ковалев - бард, композитор, двукратный лауреат Грушинского фестиваля, член фестиваля «Петербургский аккорд», Юра Наумов - блюзовый гитарист и автор-исполнитель. Думаю, еще пару сюрпризов приготовим на потом. Фестивалем хочу показать, что объединяться вокруг благой идеи можно и нужно. И очень благодарен всем музыкантам, кто отозвался просто на саму идею.
Владимир ВЕРЕТЕННИКОВ
.
Подробнее читайте на vesti.lv ...
| Источник: vesti.lv | Рейтинг новостей: 124 |
